63134b37     

Диковский Сергей - Петр Аянка Едет В Гости



Сергей Диковский
Петр Аянка едет в гости
Ртутные градусники лопались, когда Вострецов и Строд вели из Иркутска
на Охотск красные части. Позже говорили, что это был совсем неожиданный,
немыслимый маршрут. Ведь даже прокаленные морозами иркутяне с трудом
выдерживали ночевки в тайге и тундре. Ведь шли пустыней. Быки и кони
падали, не выдержав полярного дыхания.
И это было неверно. Красные стрелки, нанесенные на карту уральским
кузнецом Вострецовым, были так же мыслимы, как сивашский удар или атака
под Волочаевкой. Точно только одно - неожиданность. Ни полковник Пепеляев,
ни его заокеанские друзья не ожидали, что Красная Армия осмелится выйти за
Полярный круг.
Если бы Вострецов желал выражаться картинно, он мог бы сказать с
дровень:
- Солдаты революции! Спустя два столетия вы проходите старыми тропами
казаков Хабарова и Пояркова. История Охотского края смотрит на вас с
вышины этих сосен!
Но он не умел выражаться картинно. Огромный, костистый, с пропеченным
лицом, на котором до смерти сохранились следы кузнечной окалины, он шел
рядом с дровнями, говоря:
- На первом же привале перемотайте портянки.
И морщился, вспоминая, что на пулеметах слишком густая смазка, а у
полковника Пепеляева сани бронированы ледяными плитами.
Эти ледяные броневики и теперь нет-нет вспомнит кто-нибудь из
пограничников-командиров на Охотском побережье. Или расскажет на разборе
тактических занятий, как однажды в затылок Строду неожиданно обрушился
офицерский отряд, как, видя бойцов без укрытия, Строд отдал простой и
жестокий приказ, который только пулеметные дула могли вырвать у
кавалериста:
- Перестрелять лошадей и быков!
Так и не мог полковник Пепеляев достать красноармейцев, укрывшихся за
обледенелыми трупами лошадей.
А еще свежее в памяти пограничников последняя вспышка белогвардейщины
на севере. Только отчаяние, вера в свои ноги, в непроходимость тайги и
обилие спирта могли родить этот откровенно разбойничий план: зимой, когда
нет пароходов, взорвать радиостанции, зажать рот Охотскому краю и,
разграбив фактории, перестреляв партийцев и сельсоветчиков, отступить
подальше от побережья.
Матерые бандиты, возглавлявшие эту отчаянную авантюру, делали ставку на
феодалов тайги - тунгусских князей. Щекоча национальное чувство,
раздаривая ворованный спирт, они верили, что вместе с обрезами и
трехлинейками по сельсоветам ударят тунгусские винчестеры и пистонки
бродячих охотников.
Но к 1928 году в тайге уже было известно: кооперация расплачивается в
двадцать - тридцать раз лучше, чем князь. На побережье бесплатно лечат
трахому и даже строят большие юрты, где тунгуска может рожать. Вовсе не
нужно отдавать за железный котел столько белок, сколько могут умять в него
шкурок цепкие пальцы перекупщика. Не надо выпрашивать у купца пуд муки или
десять лет отрабатывать старое ружье...
Далеко не заманчивым показался тунгусам белый северный рай.
Ружья ударили в обратную сторону. Да... Если бы не нарты и олени
тунгусской бедноты, если бы не дружный отпор населения, отряд Петрова не
так скоро взял бы в кольцо белый штаб в Оймяконе.
Теперь на побережье, в тайге и тундре поднят невидимый и грозный
барьер. На прочный замок взята граница, что идет по четырем восточным
морям, от залива Петра до мыса Дежнева.
С моря кажется: редки рыбацкие поселки, дико щерится гольцами берег
из-под шапки тайги. Кажется, никто не заметит, как выплывет на берег
нарушитель. Тишина. Пустыня. Только утки ныряют в воде. Хочешь - корпус
высаживай на глухие уч



Содержание раздела